Перейти к содержимому

Грэм Робб. Открытие Франции

Автор книги «Открытие Франции» – знаменитый историк и биограф, страстно любящий Францию и посвятивший ее изучению многие годы. Большинство историков фокусировали свое внимание на Париже. Г.Робб увлечен иной задачей. Объехав Францию вдоль и поперек, побывав в самых дальних ее уголках, он меняет привычные представления о стране с помощью огромного исследовательского материала, начиная с дорийской Галлии и завершая началом XX в., – и все это в форме увлекательных новелл о малоизвестных и прославленных на весь мир исторических событиях и персонажах. Он блестяще достигает поставленной цели – открыть читателю неизвестную прежде Францию.

Ссылку на эту книгу я нашел у Талеба в Антихрупкости… См. также Что почитать по менеджменту.

Грэм Робб. Открытие Франции. Увлекательное путешествие длинной 20 000 километров по сокровенным уголкам. – М.: Центрполиграф, 2013. – 576 с.

Грэм Робб. Открытие Франции. Обложка

Скачать конспект (краткое содержание) в формате Word или pdf

Купить цифровую книгу в ЛитРес, бумажную книгу в Ozon или Лабиринте

Глава 1. Неизведанный континент

Дореволюционную (1789 г.) Францию можно описать как страну, состоявшую из нескольких феодальных провинций (рис. 1). Некоторые из этих провинций имели свои региональные парламенты и сами вводили на своей территории налоги. Другие облагало налогом непосредственно государство. Многие из этих земель были частью Франции менее четырехсот лет. Историкам, которые пытаются описывать все королевство в целом, в запутанной головоломке из таможенных барьеров и различий в законодательстве между этими провинциями видны и следы беспорядка, созданного разделением империи Карла Великого в 843 году, и следы различий между племенами, о которых писал Юлий Цезарь.

Путеводитель XVII века описывал Францию как густонаселенную страну, где вряд ли найдется хотя бы акр невозделанной земли, имеется быстрый транспорт и большая сеть удобных и дешевых гостиниц. Это была прекрасная иллюзия… Франция была, по сути дела, обширным, еще не полностью колонизированным континентом. Каждый, кто проходил через эту страну по неглавным дорогам, потом легко верил, что Юлий Цезарь мог незаметно для врага в течение нескольких дней вести свою армию по Галлии. В 1755 году, во время официального преследования протестантов в Лангедоке, пастор Поль Рабо, один из самых разыскиваемых тогда во Франции людей, пришел из Нима в Париж, а потом добрался до Лиль-Адана, чтобы тайно побеседовать с принцем де Конти. Он вернулся на юг – его не поймали и не увидели.

Возникает вопрос, где было население самой многолюдной страны в Европе? Большинство людей во Франции жили не в городах. Во время Французской революции почти четыре пятых населения занималось сельским хозяйством. Через полвека с лишним после революции более трех четвертей по-прежнему жило в коммунах с населением менее 2 тысяч человек. Но жители одной коммуны не всегда знали о существовании друг друга: коммуна – это не деревня или город, а территория, которой управляют мэр и совет. После революции почти треть населения Франции жила в отдельно стоящих крестьянских домах или фермах, или же на хуторах, где было меньше тридцати пяти жителей.

Рис. 1. Провинции Франции в 1789 году

Рис. 1. Провинции Франции в 1789 году

Глава 2. Племена Франции

Долго считалось, что понятие «провинция» – ключевое для понимания национального характера жителей Франции. Предполагали, что с каждой провинцией – исторически и политически обособленной частью страны – связаны определенные черты характера ее жителей. Однако большинство людей отказывались отождествлять себя с большими областями. Они были частью города, пригорода, деревни или семьи, но не государства и не провинции.

Если бы до нас дошли все предания всех племен, полная история жителей Франции, как они видели себя сами, получилась бы обширная энциклопедия микроскопических цивилизаций. В большинстве случаев от этих рассказов уцелела лишь малая часть. Эти непрочные сообщества напоминают о том, что современная Франция создана не только непрерывным движением традиций, – ее облик сформировало и то, что исчезло и угасло. Чтобы выковать из этой бурлящей массы микроскопических королевств одну страну, была нужна сила более мощная, чем политическая воля. Дискриминация была источником жизни и силы племенной Франции. Но она же была одним из средств, которые укрепляли единство современной нации.

Глава 4. О Óc Sí Bai Ya Win Oui Oyi Awè Jo Ja Oua [1]

Во время революции аббат Анри Грегуар боролся за отмену рабства и смертной казни и за то, чтобы евреи получили полные права гражданства. Он пытался спасти сокровища нации от революционного «вандализма» (и изобрел слово «вандализм»). Он хотел усеять страну библиотеками и школами, но считал, что все это невозможно без общего для всего народа языка. Без национального языка не может быть нации.

Правительство уже истратило целое состояние на перевод своих декретов на каталонский, баскский, бретонский, провансальский и эльзасский языки, но, по мнению Грегуара, в долгосрочной перспективе единственным хорошим решением было заставить эти старинные языки умолкнуть навсегда. Сообщения о важных событиях и декреты правительства выплывали из столицы по широкой реке французского языка, а потом застревали на мели в грязных ручьях диалектов.

В дни, когда французский язык был языком всей цивилизованной Европы, в самой Франции лишь 3 миллиона людей (11 процентов населения) говорили на нем «чисто». Аббат Грегуар советовал ускорить те процессы, которые побуждают людей изучать французский (строить больше дорог и каналов, распространять новости и советы по ведению сельского хозяйства), и прежде всего упростить французский язык, в частности отменить неправильные глаголы.

Во Франции две основные группы языков: «оль» (oil), то есть французские, и южные языки «ок» (oc), то есть окситанские (обе группы языков получили свои названия в Средние века по словам, означающим в них «да»). К концу XIX века было описано и названо около пятидесяти пяти главных диалектов и сотни поддиалектов, которые делились на четыре языковые группы: романские (французские, окситанские, франко-провансальские и италийские языки, на которых говорят на Корсике и вдоль итальянской границы), германские (фламандский, франкский и эльзасский), кельтский бретонский язык, и отдельную «эускарскую» группу образует баскский язык.

Сменявшиеся правительства пытались стереть границу между оль и ок, или, точнее, сделать вид, что она не существует. Одним из сохранившихся до сих пор нововведений революции было деление страны на департаменты. Мысль была такая: вневременная естественная логика должна одержать верх над старыми феодальными и племенными делениями. Официально перестанут существовать бретонцы, бургундцы, гасконцы и нормандцы. У людей останется только одна территория, к которой они принадлежат, – страна в целом.

По иронии судьбы успех этой революционной перекройке Франции обеспечил городской средний класс. Его представители были меньше привязаны к древним границам и меньше хотели быть детьми своего края. Историческое деление Франции на части стало связываться в сознании людей со старомодными чудаками-провинциалами и примитивными крестьянами.

Празднование годовщин знаменательных событий истории государства, которое до сих пор является характерной особенностью французской общественной жизни, также способствовало стиранию из памяти людей событий и культур, которые они теперь не должны были помнить. Это забвение прошлого было одним из мощных общественных процессов, сформировавших современную Францию. Дети из семей среднего класса забывали провинциальные языки, которым научились у кормилиц и слуг, или помнили их только как колоритный пережиток прошлого. В стране тысячи языков знание только одного языка стало отличительным признаком образованного человека.

Глава 5. Как жили во Франции

Когда звезды и планеты были еще почти единственным источником освещения для людей, год делился на две половины – сезон труда, когда даже самые длинные дни казались слишком короткими, и сезон покоя, когда время ползло так медленно, что казалось, будто оно совсем остановилось. Традиция полгода бездельничать была древней и широко распространенной. В горных местностях поздней осенью прекращалась связь с внешним миром. Но зимняя спячка была характерна не только для высокогорья.

Эта зимняя спячка людей была вызвана физической и экономической необходимостью: она замедляла обмен веществ и не давала голоду исчерпать все запасы еды. Средняя продолжительность жизни сейчас кажется такой короткой, что вызывает грусть: в 1865 году лишь в двадцати департаментах она составляла сорок лет и несколько месяцев, в Париже и департаменте Финистер – меньше тридцати лет, а среднее значение по стране было тридцать семь лет и два месяца. Средняя продолжительность жизни тех, кто преодолел рубеж пятилетнего возраста, была пятьдесят один год.

Этот отдых длиной в сезон приводил в ужас экономистов и бюрократов, с завистью смотревших на мощную промышленность Великобритании. Мужчины и женщины, которые ничего не делали значительную часть года, обычно не фигурируют на первом плане в книгах историков. Исследования и музейные экспозиции, разумеется, выдвигают на первый план предприимчивость и недооценивают умение оставаться праздным много месяцев подряд.

Бретонский крестьянин Жан-Мари Дегинье (1834–1905) написал свои воспоминания потому, что нигде, кроме романов, не читал о таких людях, как он. Из книг в общественной библиотеке Кемпера он заметил, что горстка честолюбцев ярко осветила крошечный участок французской жизни, а основную массу людей оставила в темноте:

1834, июль. Родился в Генга в Нижней Бретани. Плохие урожаи и болезни скота заставляют его отца, крестьянина-арендатора, уйти в город.

1840. Живет в деревне Эрге-Габерик. Лошадь ударила его по голове и сильно искалечила. Несколько лет он страдает от отвратительного нагноения.

1843 – 1844. Старуха швея научила его читать по-бретонски. Он изучил «благородную профессию» – нищенство.

1848 – 1854. Работает пастухом коровьего стада, полевым рабочим на образцовой ферме, которую субсидирует государство, и слугой у мэра Керфёнтёна – одного из пригородов Кемпера. Научился читать газету по-французски.

1854 – 1868. Записался в армию, служил в Крыму, Алжире и Мексике.

1868 – 1879. Вернулся в Бретань, женился на девушке и арендовал участок земли у владельца замка в Тулване. Его «новомодные» приемы земледелия (он осушал скотный двор и дезинфицировал дом, подписался на сельскохозяйственный журнал, не обращал внимания на фазы Луны и советы тещи) встречают противодействие. Несмотря на это, он создает очень успешную ферму.

1879. Дом на ферме сгорел, и владелец земли отказался продлить арендный договор. «Еще пятнадцать лет жизни потрачены напрасно. Я так упорно работал, чтобы сделать эту ферму лучше, а теперь должен был ее покинуть».

1880 – 1882. Попал под телегу и остался после этого наполовину калекой. Нашел себе новую работу – стал продавать страховки против пожара. Его жена-алкоголичка отправлена в сумасшедший дом.

1883 – 1892. Получает лицензию на торговлю табаком в Плюгуффане возле Кемпера. Берет в аренду поле и начинает восстанавливать свое благосостояние. Кормит себя и своих троих детей.

1892 – 1902. Вынужден продать свою табачную лавку. Его дети отказались от него. Живет в трущобах и на чердаках и, «когда позволяет погода», пишет свои воспоминания.

1902. Изгнан из своей съемной «дыры» из-за жалоб на грязь. Заболевает параноидальной манией и пытается покончить с собой. Помещен в психиатрическую лечебницу в Кемпере. Умер в 1905 году в возрасте 71 года.

Трудовой путь Дегинье прекрасно отражает суть его времени. Человек, который начал работать мальчиком-нищим, а закончил продавцом страховок, лучше символизирует свою эпоху, чем все знаменитые удачники, которые уехали с родины и если вернулись туда, то лишь через много десятилетий в виде бюста в ратуше или статуи на площади.

Во многих местностях в честь рождения мальчика стреляли из ружей и звонили в церковные колокола, а если на свет появлялась девочка, семья стыдилась этого, и ее рождение ничем не отмечали. До сих пор в журналах, рекламе и светском разговоре женщину во Франции ассоциируют с мужем и детьми. Но переписи XIX века показывают: более трети всех женщин страны были не замужем и 12 процентов женщин старше 50 лет никогда не выходили замуж.

Глава 7. Феи, девы, боги и священники

Один из самых больших в Европе дольменов находится в Баньё, в долине Луары. Когда-то возле него устраивали праздники и танцевали. С тех пор место, где он стоит, стало пригородом Сомюра. В 2006 году этот камень был выставлен на продажу как часть землевладения, в которое входят две квартиры и кафе-бар «Дольмен». Эти упрямые камни могут стать ключами к доисторическому прошлому (любопытно, что мой друг рассказывал мне про большое количество дольменов на Северном Кавказе).

Поклонение святым было очень развито. Святые не только помогали людям сохранить право пасти на ней скот и собирать остатки винограда или колосьев – они также были связью между общинами. На ярмарках бывали в основном мужчины, а на богомолье могла пойти вся община. Паломничество давало возможность обменяться новостями, увидеть другие места и отдохнуть. Паломничество прежде всего было обрядовым походом, о котором человек потом вспоминал с гордостью. Паломничество могло быть единственным долгим путешествием за всю жизнь человека.

Религия, известная под названием «друидизм», или, по меньшей мере, ее «официальная» разновидность была уничтожена римлянами. Но похоже, что «языческие» боги маленьких сельских краев продолжали существовать почти так же, как раньше. Если святой отказывался сотрудничать с людьми, его следовало наказать. В Одиомоне, когда виноградные лозы замерзли в День святого Урбана (25 мая), статую этого святого протащили через крапиву, которая росла вокруг церкви. Жизненный опыт доказывал людям, что молитвы не действуют на физический мир. Болезнь была реальностью, и против нее нужно было реальное лекарство. Взгляды, на которых были основаны «чудесные» исцеления, лучше подготавливали умы к эпохе научного мышления, чем отвлеченные построения теологии.

Глава 8. Мигранты и сезонные рабочие

Когда статистики Наполеона впервые осмотрели самый западный департамент Бретани, Финистер, они с изумлением увидели, что почти пятая часть его территории занята «тропами и проселочными дорогами». Колеи, тропы, дороги для телег и большие полосы утоптанной земли пропали для сельского хозяйства и часто не могли быть использованы даже как тропы. Позднейшие исследования подтвердили эту невероятную цифру.

Этот лабиринт – причина того, что города и деревни Франции были одновременно отрезаны друг от друга и связаны между собой. Товары и продукты перемещались по этой системе троп и дорожек и в результате этого броуновского движения медленно переходили из рук в руки, перемещаясь на большие расстояния. Когда главные дороги стали лучше и были проложены железные дороги, торговля ушла из этой сети капилляров, прежние связи были разорваны, и значительная часть населения вдруг оказалась более отрезанной от внешнего мира, чем раньше. Сейчас многие территории Франции оказались в таком же положении из-за TGV – сети скоростных поездов.

Сезонные мигранты были заметны и в сельской местности, и в городах. В некоторые дни главные площади маленьких городков и больших городов на рассвете бывали заполнены сотнями прошагавших всю ночь семей со свертками в руках – сменой одежды, в которую был завернут серп. Жнецы прикрепляли к одежде колосья, а пастухи – клочки шерсти; возчики вешали себе на шею плеть. Домашние слуги надевали свои лучшие наряды и держали в руке знак своей профессии – букет цветов или пучок листьев. Работодатель приказывал им пройтись перед ним, чтобы увидеть, не калека ли перед ним, и смотрел, есть ли на ладонях мозоли: если есть, человек – старательный работник. Монета, положенная на ладонь работника, служила печатью на договоре найма. Постепенно толпа соискателей становилась меньше, а люди в ней – мельче, старше и дряхлее.

В горной половине Франции торговля людьми выглядела более драматично. Дети из разных деревень собирались на равнине у подножия Альп. Родители давали каждому из них немного денег, две или три рубашки, завязанные в шейный платок, буханку твердого как камень черного хлеба, паспорт и некоторым еще грубую карту, на которой было показано, где вдоль дороги живут родственники или друзья. Большинству мальчиков было суждено следующие десять лет выскребать сажу из парижских дымовых труб или носить в квартиры воду в оловянных ведрах.

Позже эту детскую миграцию начали считать разновидностью рабства и угрозой общественному порядку. Но для народа это была строго организованная, уважаемая и необходимая работа. В провинции Дофине, в тех деревнях, где земли и средств к существованию было мало, многие семьи отдавали своих детей внаем работодателям, а те платили родителям от 50 до 80 франков в год. Мальчики должны были сами явиться в тот город, куда были наняты, – Париж, Лион или Марсель, иногда Турин или Милан. Отряды жнецов и армии детей составляют около 15% от примерно полумиллиона людей, передвигавшихся по Франции.

Если бы все население Франции было законопослушным, значительная ее часть была бы отрезана от внешнего мира. Контрабанда тоже была крупной отраслью народной экономики. Она сохраняла открытыми крошечные каналы связи. Граница между Францией и Испанией была похожа на решето.

Морские пути, которыми пользовались галло-римские торговцы и нормандские захватчики, оставались все такими же оживленными, когда Наполеон ввел систему континентальной блокады Англии (1806 – 1813). Есть сведения, что контрабандисты на обоих берегах Ла-Манша пользовались одним и тем же жаргоном.

Хотя в сезонную миграцию было вовлечено меньше чем 2 процента населения, ее влияние было жизненно необходимым для Франции: миграция позволяла богатству достичь менее производительных частей страны и не давала жизненным силам вытечь из них.

В викторианской Великобритании катастрофическое совпадение урбанизации с индустриализацией создало большие загрязненные зоны, где господствовали нищета и болезни. Во Франции большинство тружеников промышленности работали либо на дому, как ткачи Нормандии и Лиона, либо сезонно, как горцы, которые шесть или семь месяцев надрывались на заводах по производству растительного масла, мыловаренных заводах и парфюмерных фабриках в Эксе или Марселе, а потом возвращались домой и покупали участок земли. Французская промышленность, в отличие от английской, производила в основном предметы роскоши: часы, драгоценные украшения, мебель, модные аксессуары, домашнюю утварь и искусственные цветы. Как с гордостью сообщал в 1872 году словарь «Ларусс», Франция, возможно, отстает от Британии и Германии в тяжелой промышленности, «но не имеет себе равных во всех отраслях, где нужны элегантность и изящество и которые ближе к искусству, чем к мануфактуре».

Отступление. 60 миллионов других существ

60 миллионов домашних млекопитающих (согласно переписи 1866 года) и бесчисленное множество диких животных жили на одной земле и одной жизнью с людьми. Место действия – Перонна, укрепленный город на реке Сомме, время действия – за несколько лет до Французской революции. В доме на окраине города собрался маленький отряд хорошо обученных бандитов. Они заканчивают приготовления к долгому опасному пути. У каждого члена банды к спине привязан хорошо упакованный тюк. Они знают лишь закон слепого повиновения и не знают того закона, который собираются нарушить в очередной, из множества, раз. Предводитель банды закончил обучение, и теперь ему разрешено пройти путь без груза – правда, ответственность сама по себе тяжелый груз. Правил работы немного, и они просты. Но чтобы их выполнить, нужны умение, опыт и мужество. В этом отношении маленькая банда вызвала бы зависть у любого военного командира: хотя впереди ее поджидают опасности, все ее члены бодро машут хвостами.

Щелкает хлыст, и караван собак-контрабандистов отправляется в путь, а хозяин возвращается домой и ложится спать. Где-то в ночи, на границе Пикардии и Артуа, караван перейдет одну из тех границ, которые делят Францию на бесчисленные зоны налогообложения. На этих границах надо платить акцизный сбор почти за все, что люди хотят иметь, – за табак, спиртное, кожу, соль и железо. Эти границы патрулирует охрана. Если контрабандистов ловят, мужчин отправляют на каторгу, женщин и детей в тюрьму, а собак казнят на месте.

Во многих местностях Франции тягловая сила собак сыграла важную роль в начале промышленной революции. Например, собаки бегала внутри колеса, приводя в движение мехи. Другой распространенной профессией собак было тянуть тележку. В некоторых департаментах еще долго после того, как использование собак в качестве тягловой силы было запрещено, они возили на тележках молоко, фрукты и овощи, хлеб, рыбу, мясо, письма, а иногда и детей-школьников.

Уже два столетия назад были признаки того, что открытие и освоение Франции принесут животным бедствия и смерть. Домашние животные в городах были защищены законом Граммона, но единственной защитой для диких животных были появлявшиеся время от времени ограничения на охоту. Предположение, что какая-то разновидность живых существ может вообще исчезнуть с лица земли, впервые высказал Кювье в 1796 году в своем сочинении о мамонте, но эта мысль долго казалась какой-то непонятной, чисто научной идеей.

Еще в VIII веке собак с Сен-Бер нара обучали находить путников, заблудившихся в снегу и в тумане, и эта их профессия санитаров – одна из самых древних в Европе. Все собаки этой породы, кроме одного пса, погибли от эпидемии в 1820 году. Единственного уцелевшего скрестили с породой, родственной пиренейской овчарке. В отличие от большинства собак сенбернары стремились выйти наружу, когда надвигалась буря или, когда падающий снег заносил и дополнительно укреплял серые стены их крепости.

На большинстве гравюр сенбернары изображены с аккуратной маленькой фляжкой для бренди, прикрепленной к ошейнику. На самом деле эти собаки несли на себе полный набор того, что нужно для выживания: корзину с едой, бутылку из выдолбленной тыквы с вином и сверток шерстяных одеял. Они точно знали весь этот край задолго до того, как люди аккуратно нанесли его на карты, и, если монастырь был слишком далеко, могли побежать за помощью в ближайшую деревню.

Глава 9. Карты

Первая подробная карта Франции была составлена группой геодезистов под руководством Сезара-Франсуа Кассини в середине XVIII в. Как написал Кассини в предисловии к первому листу (Париж), который был опубликован в 1750 году, «когда человек представит себе, сколько лет, путешествий, усилий, исследований, инструментов, операций и наблюдений нужно, чтобы точно описать целую страну, для него не будет удивительно, что работа такого размера, основанная на полевых измерениях, продвигается вперед так медленно и осторожно». Молодой ученый сумел получить разрешение на такой огромный и дорогостоящий проект от Людовика XV. Кассини получил официальную просьбу составить карту всего королевства в таком масштабе, чтобы были отмечены даже самые маленькие деревушки.

Размер всех ста восьмидесяти листов, был 3’5» на 2’5», а масштаб – 1 линия на 100 туазов, то есть 1 : 86 400. На публикацию карты Кассини ушло почти семьдесят лет. Ее последние листы (Бретань и прибрежная часть Ландов) появились только в 1815 году.

Глава 10. Империя

В 1804 году ужасы Французской революции уже закончились, и гильотина уступила место военной машине. Наполеон готовился надеть на себя императорскую корону. Большая часть французских колоний в Северной Америке и Вест-Индии была потеряна за время между Семилетней войной и приобретением Луизианы Соединенными Штатами (1803; подробнее см. Айзек Азимов. История США: Освоение Северной Америки). Но сама Франция расширилась на север, восток и юг. К первоначальным 83 департаментам добавилось еще несколько.

В дни наивысшего расцвета империи в нее входило 130 департаментов, занимавших территорию от Гамбурга до Рима. Наполеон 26 октября 1804 года писал генералу Бертье: «Инженеров-географов просят составлять кадастры вместо военных карт, а это значит, что через двадцать лет у нас не будет ничего… Я просил только завершить карту Кассини… Опыт показывает, что в делах правления самая большая ошибка – пытаться сделать слишком много. В результате не имеешь необходимого».

Несмотря на вмешательство в работу со стороны властей и на недостаточное финансирование, карта Кассини является сокровищем французской нации. Она осветила темное пространство внутри страны и имела огромное влияние на французское общество. Благодаря ей в сознании парижан образ унылого простора, покрытого однообразными полями и лесами, сменился романтическим ощущением глубинной Франции. Она открыла Францию для воображения и стала ключом к мирам, лежавшим за пределами сети дорог.

Людей, имевших карту Кассини, было мало: она стоила очень дорого, и было напечатано лишь по несколько сот экземпляров каждого листа. В 1756 г. один лист стоил 4 ливра, а вся карта 500 ливров. Это была зарплата сельского учителя или годовой доход успешного фермера. Геометры Кассини завершили эпоху первопроходцев в исследовании Франции и помогли начаться эпохе массовых открытий. Героиня романа Жорж Санд Нанон во время своего бегства видит в одном доме в Лиможе карту Кассини и запоминает ее наизусть, перед тем как рискует углубиться в дикий пустынный край Бранд.

Глава 11. Как путешествовали по Франции

За сто лет после Французской революции сеть дорог во Франции стала почти вдвое шире, а сеть каналов расширилась в пять раз. В 1828 году общая длина французских железных дорог составляла 14 миль, а в 1888-м – 22 тысячи миль. К середине XIX века скоростные дороги и каналы Франции во всем мире вызывали восхищение как чудеса техники.

Большинство дорог были созданы рабским трудом. Страшная для крестьян дорожная повинность, введенная в 1738 году, оставалась главным способом строительства дорог. Средний срок повинности по стране был одна неделя.

Барон Осман, который в 1850-х и 1860-х годах расчистил бульдозерами значительную часть Парижа и превратил его в гигиеничный город с широкими бульварами и вместительной, работавшей с высокой скоростью канализацией.

Много римских дорог использовались на заре индустриального века. Некоторые римские дороги были отмечены на картах начиная с XVII века не из-за интереса французов к памятникам старины, а потому, что были лучшими из существовавших дорог. Как заметил маркиз де Мирабо в 1756 году, римские дороги были «построены навечно», а типичную французскую дорогу за один год может разрушить «средняя по численности колония кротов».

По указу 1607 года королевские дороги должны были иметь ширину не менее 72 футов; это равно ширине современной шестиполосной автострады. Их окружала широкая – 60 футов с каждой стороны – полоса голой земли, которую каждые шесть месяцев рыхлили мотыгами, чтобы уничтожить всю растительность.

Первая серьезная попытка создать единую для всей страны сеть дорог была предпринята в 1738 году, когда министр финансов Филибер Орри и будущий директор Школы мостов и дорог Даниель Трюден начали программу прокладки путей, используя дорожную повинность. Вместо того чтобы латать старые дороги, они строили новые дороги с отдельными полосами для проезда карет. Большинство тех изумительно длинных и прямых французских дорог, которые сейчас обычно считают римскими, на самом деле были построены именно в это время.

Тюрго выступал за установление предельного угла наклона дорог – 8 процентов (1:12). Это простое нововведение произвело революционный переворот в путешествиях.

Из Парижа к границам страны вели четырнадцать «первоклассных» дорог, которые были пронумерованы в направлении по часовой стрелке: они расходились из столицы, как радиусы из центра. Это были великие «проспекты», они помогали Парижу расти быстрее любого другого города в Европе.

Даже самые большие энтузиасты среди дорожных строителей удивились бы, увидев, до какой степени дороги стали господствовать над страной и покорили ее просторы. До появления железных дорог многие считали, что ключ к процветанию нации – каналы и превращенные в каналы реки.

Во Франции было больше 4 тысяч миль судоходных речных путей. Кроме того, она имела 600 миль каналов ко времени революции, а к концу XIX века их суммарная длина была уже больше 3 тысяч миль. Даже некоторые едва заметные глазу речки были признаны имеющими ценность для торговли, в связи с чем их берега были приведены в порядок и укреплены. В сельских местностях берега многих тихих рек до сих пор отделаны кирпичной или каменной облицовкой, словно эти реки когда-то текли через промышленные города.

То, что из первоначальных 83 департаментов 61 был назван в честь рек, даже бурных и разрушительных или перегороженных валунами и порогами, показывает, какое большое значение тогдашние французы придавали водному транспорту. Но самым великим проектом из всех был Лангедокский, или Южный, канал, сейчас это самый старый действующий канал в Европе. Его длина 150 миль; его вода протекает через 63 шлюза и под 130 мостами – Средиземного моря до самого центра Тулузы. Но когда появилась железная дорога, каналы, считавшиеся раньше магистральными путями, по которым цивилизация дойдет до отдаленных уголков страны, стали ассоциироваться с медлительностью и задержками.

Глава 14. Чудеса Франции

В середине XVIII века во Франции появились туристы. Это слово было заимствовано из английского языка и означало путешественников, совершающих Большой Тур. (Большой тур – поездка по Европе по традиционному маршруту, который предпринимали молодые люди из состоятельных семей, в основном англичане, чтобы завершить образование, ознакомившись с памятниками старины и великими произведениями искусства.)

Открытие Франции – это отбор того, что стоит открывать, и определение того, как именно это нужно оценивать. Туристы конца XVIII и начала XIX века жили в промежутке между эпохой паломничества и эпохой массового туризма. Спасителем многих церквей и памятников, без которых сейчас невозможно представить себе маршрут туриста, стал писатель Проспер Мериме. Он изводил своими требованиями парижских политиков и в конце концов добился того, что почти 4 тысячи зданий были признаны историческими памятниками. Без Мериме мост в Авиньоне был бы разрушен железнодорожной компанией. Базилики в Везле и Сен-Дени, соборы Страсбурга и Лана и значительные части многих средневековых городов без него исчезли бы навсегда. Поскольку сейчас все согласны с Мериме, нам трудно представить, как одинок он был на своем пути.

Пока не появились иностранные туристы с деньгами и большими ожиданиями, большинство гостиниц были просто постоялыми дворами на почтовых станциях. Они предлагали еду за общим столом и по-спартански обставленную комнату, а иногда всего лишь койку на кухне или в столовой. После падения Наполеона торговля и туризм сделали скачок вверх, и количество гостиниц с приемлемыми условиями возросло. Американские и британские туристы редко жаловались на цены, но часто приходили в ужас из-за отсутствия гигиены. «Не забудьте взять с собой кусок мыла: принадлежности для мытья тела очень трудно достать», – предупреждает путеводитель Мюррея.

Повседневная пища французов была самой обыкновенной. Мало кто мог бы догадаться в то время, что Франция однажды станет целью гастрономического туризма. Приготовление еды по рецептам было обычным делом только в домах богачей и в нескольких ресторанах. Слово «рецепт» означало в основном состав лекарства. Сейчас многие города рекламируют себя с помощью якобы «традиционного» блюда. Чаще всего это блюдо – разновидность той колбасы, которую французы называют «андуй», – «колбаса из свиных или кабаньих кишок, мелко нарезанных и сильно приправленных пряностями; оболочкой служит тоже кишка». Но даже эта острая колбаса была редким блюдом. Для туристов, которые решались выехать за пределы Парижа, настоящим вкусом Франции был вкус черствого хлеба. Во многих частях Франции люди ели мясо лишь по торжественным случаям.

Еда, которую привозили в Париж и которую потом продвигали на рынок поставщики продуктов питания и более мелкие торговцы продовольствием, способствовала созданию мифического образа провинций. Некоторые из этих продуктов вовсе не были характерными для местности, с которой их связали. Просто какой-то торговец продовольствием сумел создать хорошую рекламу своему товару. Около 1889 года говорили, что в столице Франции на каждый книжный магазин приходится сто ресторанов.

Сегодня Франция самая посещаемая страна мира (см. Страны, наиболее посещаемые туристами).

Глава 15. Открытки туземцев

Во многих провинциальных городах развернулась книгоиздательская деятельность (в библиографию этой книги входят сочинения, опубликованные в семидесяти шести городах Франции). Однако очень мало выдающихся писателей публиковали что-либо за пределами столицы. В карьере любого человека важнейшим шагом было стать парижанином или приобрести связи в Париже. Во многих частях Франции слово «парижанин» до сих пор используют как оскорбление, и любой приезжий, который может сказать что-нибудь пренебрежительное о Париже, всегда будет дружелюбно принят даже чиновниками.

Эпидемия легкомыслия началась вдоль морских берегов Франции. Если верить свидетельствам путешественников, то получится, что до начала XIX века море было бурным и губительным. А потом вдруг выглянуло солнце и выяснилось, что морской воздух имеет лечебные свойства.

Глава 16. Потерянные провинции

Французские дети росли в республике, которая использовала военное поражение предыдущего режима в 1870 году как возможность внушить своим гражданам любовь к родине. «Потерянные провинции» и «потерянные города» Эльзаса и Лотарингии были отсеченными частями страны, отсутствие которых должно было вызвать у нового поколения жажду снова видеть свое государство целым. «Родина – это не ваша деревня или ваша провинция, – писал Пьер Лавис (профессор Сорбонны и бывший наставник имперского принца). – Это вся Франция. Родина подобна большой семье». От схожих проповедей, которые звучали в британских и немецких школах, национализм французских педагогов заметно отличался отсутствием акцента на победах и почти печальным то ном. «Поражения при Пуатье, Азенкуре, Ватерлоо и Седане – болезненные воспоминания для всех нас». Однако, многие родители боялись, что дети, научившись говорить и писать по-французски как парижане, уйдут в город и никогда не вернутся домой.

Многие учителя вели уроки не только на французском языке, но и на диалекте и считали полезным умение говорить на обоих языках. Они заставляли своих учеников говорить по-французски не потому, что хотели вырвать с корнем культуры меньшинств, а потому, что хотели, чтобы их ученики успешно сдали экзамены, получили возможность открыть для себя окружающий мир и улучшили положение своих семей. Бретань пострадала сильнее, чем большинство регионов Франции, особенно после принятия антиклерикальных законов в 1901 году и последовавшей за этим попытки запретить церковное служение на бретонском языке. Но Французская республика никогда не вела на ее жителей полномасштабное лингвистическое наступление вроде того, которое сделало такой несчастной жизнь эльзасцев и лотарингцев после аннексии их родных краев Германией в 1870 году.

Отступление баскского, бретонского, каталонского, корсиканского и фламандского языков под натиском французского было вызвано гораздо более глубоким и более сложным процессом перемен в общественных отношениях и материальной культуре. Стандартный французский язык разносили по всей стране воинская повинность, железные дороги, газеты, туристы и популярные песни.

Некоторые части страны были неофициально переименованы: им дали имена более привлекательные для туристов. Так побережье Прованса в 1877 году стало Лазурным Берегом. Побережье Бретани превратилось в Изумрудный Берег, побережье Вандеи в Дикий Берег, а побережье Атлантики между Руайяном и Байонной в Серебряный Берег. Повсюду возникли маленькие Швейцарии: тут вышли вперед немодные Морван и Лимузен. После этого почти каждая местность, где есть пастбища на холмах, стала называть себя Швейцарией. Когда автор пишет эти слова, во Франции есть десять «Швейцарий», начиная с «нормандской Швейцарии» (она находится в 50 милях к северо-востоку от «ле-манских Альп») до «ниццкой Швейцарии» и «эльзасской Швейцарии».

Глава 17. Путешествие к центру Франции

Перед Первой мировой войной жителям Франции принадлежало не меньше 4 миллионов велосипедов. В своей книге «Путешествие по Европе для женщин» Мэри Кэдуоледер-Джонс рекомендовала своим читательницам открывать Францию именно на велосипеде и давала всего один совет – по поводу закона о правостороннем движении.

Проект «Тур де Франс» разработали как рекламный трюк журналист Жео Лефевр и его начальник Анри Дегранж, чемпион-велогонщик и редактор спортивной газеты L’Auto. Трасса первого тура (1903) имела длину 1518 миль и была разделена на шесть этапов. Каждый этап продолжался более двадцати четырех часов, – Париж, Лион, Марсель, Тулуза, Бордо, Нант, Париж. Это была дорога без высоких участков, по ней обычно проходили подмастерья во время своего учебного путешествия по Франции, которое тоже называлось «Тур де Франс». В первом туре стартовали шестьдесят участников. До конца дошел на разбитых машинах лишь двадцать один гонщик; их приветствовали в Париже 100 тысяч человек. В нынешнем «Тур де Франс» каждый этап продолжается один день, число этапов 21. В маршруте каждый год происходят изменения, и длина его от 3 до 4 тыс. км.

«Тур де Франс» помог миллионам людей впервые по-настоящему почувствовать размер и очертания Франции. Но он же доказал, что Франция тысячи маленьких краев – «пеи» еще жива. Хотя «Тур де Франс» не объединил страну, он все же показал: во Франции еще есть что открывать!

[1] Так пишется «да» на некоторых диалектах

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *